Даже история изолятора, как почти все в «Лефортово», — секрет. Чаще всего датой постройки считается 1880 год , по словам авторов статьи «Международного Мемориала», эта дата фигурирует в дореволюционных источниках × . Однако есть версия и про 1869 год , такая дата, пишет «Мемориал», встречается в докладе о деятельности Московского Лефортовского изолятора за 1926 год × . Расхождения не случайны: даже самые невинные подробности о жизни СИЗО охраняет ФСБ . Пресс-служба ФСБ не ответила на запрос «Проекта» × . Документов об истории «Лефортово» в открытом доступе мало . ��лавный библиограф Исторической библиотеки Ирина Гузеева предполагала, что основной массив документов хранится в закрытом для исследователей архиве ФСБ × . Администрация изолятора даже отказалась передать исторические материалы музею Лефортовского района , рассказывал завсектора музея Сергей Ясников × .

Фотографии «Лефортово» времен царской России

Источник: выпуск «Специального корреспондента», «Россия-1», 2003 год

Тайна — вообще главное слово, описывающее «Лефортово».

— Даже унитазы в камерах сделаны таким образом, чтобы через канализационные трубы нельзя было переговариваться, как зеки делают это в других тюрьмах, — вспоминает Зоя Светова, обозреватель «МБХ Медиа» и бывший член Общественной наблюдательной комиссии, часто посещавшая пенитенциарные учреждения. В 80-х ее родители попали в ссылку за свои религиозные убеждения: в ожидании суда мать Световой — Зоя Крахмальникова — сидела в «Лефортово» в камере, куда спустя годы попадет украинский режиссер Олег Сенцов.

По той же логике секретности работает и тюремная библиотека: все книги после прочтения просматривают сотрудники СИЗО, в формулярах — никаких фамилий заключенных, только их номера , рассказывалось в сюжете «Суббота в «Лефортово» × .

«Лефортово» — идеальное место, чтобы прятать не только факты, но и людей. С давних пор СИЗО используется для изоляции заключенных, которые должны стать частью международного торга. «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана!» — фраза именно про «Лефортово», так как туда перед обменом на чилийского коммуниста этапировали диссидента Владимира Буковского. То же самое было с современными разменными героями — ученым Игорем Сутягиным, сотрудником ГРУ Сергеем Скрипалем, украинскими заключенными Юрием Солошенко и Геннадием Афанасьевым. В «Лефортово» же иногда прячут зеков, которых собирается помиловать президент. Трех женщин, осужденных по делам о госизмене — Оксану Севастиди, Марину Джанджгаву и Анник Кесян — перед подписанием указа о помиловании привезли именно сюда. Прошения они писали под диктовку начальника СИЗО Алексея Ромашина . «Наших подзащитных тогда туда забрали на время, за которое они должны были написать свое прошение о помиловании, — рассказывает адвокат женщин Иван Павлов. — Спрятали в самое изолированное место, чтобы не испортить эту схему никакими инородными вмешательствами» × . В конце августа в «Лефортово» предположительно оказались и украинские заключенные — Владимир Балух, Станислав Клых, Александр Кольченко, Павел Гриб и Николай Карпюк , сообщила журналистка Виктория Ивлева, у которой изолятор принял передачу на имя заключенных × . На момент публикации причина их этапирования в Москву неизвестна.

Изоляция — еще одно слово, описывающее «Лефортово». Арестант не должен видеть никого, кроме конвоира, следователя и своего сокамерника, который вполне может оказаться «наседкой» (завербованным сотрудниками тюрьмы подследственным).

— Эти порядки идут еще с 30-х, из поколения в поколение. Это логика полной изоляции, главная логика «Лефортово». Она перестраивает жизнь всего СИЗО. В другом изоляторе на прогулку, мыться, к адвокату набирают человек 20, и их ведет один конвоир, а здесь, чтобы заполнить пять камер на свидание, конвоиру нужно ходить пять раз туда-обратно, — говорит адвокат лефортовских заключенных Евгений Смирнов. Когда сидельца везут в суд, СИЗО объявляет техническую паузу. Иногда пауза может растянуться на целый день. Так было, когда в «Лефортово» привезли украинских моряков, задержанных после захвата Россией судна в Керченском проливе: все 24 моряка сидят в этом изоляторе. Пока каждого их них спустят к автобусу, работа изолятора останавливается , говорит Смирнов × .

Общение между заключенными — за исключением сокамерников — фактически невозможно. Единственное место, где доводится бывать сидельцам помимо камер, душа, кабинета следователя и комнат для свиданий — прогулочные дворики. Пятнадцать штук на крыше, еще несколько — в подвале. Те же камеры, только вместо крыши — сетка, через которую видно небо. Во время прогулки всегда работает радио — чтобы заключенные из разных камер не могли переговариваться. Репертуар не отличается разнообразием: в 2000-е Лимонов жаловался на «Русское радио» и группу «Руки вверх», сегодня на однообразный репертуар сетует олигарх Зиявудин Магомедов. Раньше заключенным часто включали новости на станции «Бизнес FM». Зная это, адвокаты пытались передать своим подзащитным какие-то известия о деле, давая комментарии о действиях защиты журналистам нужной станции. Однако вскоре администрация прослушивание новостей прекратила , рассказывает адвокат Евгений Смирнов × .

Прогулочный дворик изолятора
Источник: выпуск «Специального корреспондента», «Россия-1», 2003 год

Практика запрета на общение тоже родом из времен НКВД. В 40-х заключенным удавалось пообщаться перестукиванием через стену — стучали обычно зубной щеткой. В книге о судьбе еще одного известного заключенного «Лефортово», шведского национального героя Рауля Валленберга описан этот процесс: «Перестукиваться приходилось с величайшей осторожностью. Чтобы скрыть свое занятие, заключенный садился спиной к стене с книгой в руке, при этом перестукиваясь другой рукой. Эту руку он вытаскивал из рукава, но рукав укладывал так, что казалось, будто рука по-прежнему там. Надзиратель, наблюдавший через дверной глазок, не замечал ничего подозрительного» , писал шведский исследователь Бенгт Янгфельдт в книге «Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой» × . Наиболее удачливым заключенным удавалось пообщаться через водопроводные трубы: летом напор воды не добивал до верхних этажей, и заключенные, камеры которых связывал один водопровод, могли говорить друг с другом , также пишет Янгфельдт × . Сейчас за стуками следят тщательнее: попытки пообщаться с соседней камерой сразу пресекают сотрудники изолятора , говорит адвокат Смирнов × . То же касается попыток перекричать музыку на прогулках.

НКВД, КГБ, ФСБ — Лефортовский изолятор уже без малого сто лет подчинен власти советских и российских спецслужб.

Лефортову и соседним районам столицы в каком-то смысле не повезло — здесь как нигде в Москве высока концентрация силовых и пенитенциарных учреждений. А Лефортовский изолятор — царь среди них, хотя снаружи ничего страшного в глаза не бросается: старое, с каменными стенами и двускатной крышей здание СИЗО окружают достроенные в XX веке корпуса следователей. Главный вход — во дворе обычной многоэтажки на Энергетической улице, тут же гуляют дети.

Особый статус изолятора специального назначения «Лефортово» получил еще в середине 20-х годов, когда после революции туда начали переводить особо опасных преступников — с пометкой «принять самые решительные меры» , пишет «Международный мемориал» × . В те годы, несмотря на неустроенный быт (отсутствие прачечной, проблемы с питанием, содержание по двое в «одиночках»), «Лефортово» имело репутацию образцовой тюрьмы. Туда водили иностранных делегатов и журналистов: «Посещение тюрьмы показало, что ее скорее надо назвать не тюрьмой, а домом для перевоспитания. Заключенные воспитываются прекрасно. Мы, иностранцы, удивлены и никогда не забудем этого дня» , писали в книгу для записей делегаты из Германии, Франции, Бельгии и других стран × .

Вскоре все изменилось: «дом для перевоспитания» стал тем, чем остается и до сих пор — чекистским изолятором, местом, где заключенный полностью подчинен органу госбезопасности — НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ. Летом 1937 года упоминания «Лефортово» исчезают из документов и воспоминаний — отправлять туда стали в первую очередь «врагов народа», опальных чиновников и военных. Перевод в «Лефортово» становится синонимом смертного приговора: в подвалах тюрьмы «следователи-колольщики» добиваются от заключенных показаний так называемым «третьим методом» — пытками, а жизненный путь переживших истязания обрывает расстрельная пуля здесь же в подвале.

В XX веке — точная дата неизвестна — к основному зданию пристроили административную часть, где сидят сотрудники изолятора, и помещения, в которых сейчас работают следователи Следственного управления — центрального отдела ФСБ, который ведет следствие по делам о самых тяжких преступлениях. В управлении несколько десятков следователей, на каждое преступление — свой отдел: «первый» занимается госизменой и гостайной, есть отделы терроризма и охраны конституционного строя, экономический. На втором этаже управления, куда доносятся запахи тюремной столовой, — галерея портретов лучших следователей , по словам адвоката Смирнова × .

Формально «Лефортово» не подчиняется ФСБ: с 2005 года изолятор в ведении министерства юстиции. Таковы требования Совета Европы, который категорически протестует против тюрем, принадлежащих следствию, — так следователи могут оказывать на обвиняемых давление. На практике передача изолятора носила чисто показной характер — на самом деле следователей ФСБ и подследственных в «Лефортово» разделяет лишь дверь.

В отличие от адвоката, который попадает в «Лефортово» в лучшем случае раз в три недели, и родных, следователь может пообщаться с заключенным в любой момент. Он контролирует все происходящее в жизни подследственного: может полностью лишить связи с внешним миром, а может, наоборот, дать позвонить домой или даже пригласить жену в кабинет и оставить наедине , описывают случаи бывавшие в СИЗО адвокаты × . Есть у «Лефортово» и еще одна особенность: в отличие от всех остальных тюрем и колоний России в это СИЗО нельзя нелегально пронести ни мобильные телефоны, ни наркотики , говорят все опрошенные «Проектом» сидельцы и их защитники × .

С этой точки зрения можно сказать, что «Лефортово» и сейчас нарушает международные обязательства России , объясняют историки спецслужб Андрей Солдатов и Ирина Бороган в книге «Новое дворянство. Очерки истории ФСБ» × . То же самое и с шестью «филиалами» «Лефортово» по стране.

Быт заключенного состоит из одних и тех же унизительных процедур и порядков, но это полбеды. Хотя в СИЗО больше не пытают, о безопасности речи нет: следователи могут прибегать к методам, давно испытанным в советской карательной психиатрии.

С одного из допросов заключенный «Лефортово», бывший начальник отдела безопасности компании ЮКОС, Алексей Пичугин вернулся в странном состоянии: мутный взгляд, заторможенность, односложные ответы на вопросы , вспоминал его сокамерник Игорь Сутягин × . В такое состояние Пичугин пришел после выкуренной на допросе сигареты , писал Сутягин × . Позже Пичугина забрали из камеры якобы на следственные действия с участием адвокатов, однако их в кабинете не оказалось — там ждали только сотрудники ФСБ, которые угостили Пичугина растворимым кофе , рассказывали защитники Пичугина × . Вскоре подследственному стало плохо — немели ноги, шумело в ушах. Пичугин потерял сознание, но очнулся, когда кто-то начал шептать ему в ухо: «Я все понял, кто ты такой. Ты заказал взрыв и двойное убийство, а поставило эту задачу твое руководство» — рассказали адвокаты Пичугина на пресс-конференции × .

Жалобы ничего не дали — фактов отравления Пичугина администрация не нашла. Он — лишь один из многих сидельцев «Лефортово», кто рассказывал о применении в этом СИЗО запрещенных методов дознания и, в частности, психотропных препаратов. О том же сообщали, например, сидевшие в «Лефортово» певец Владимир Мартыненко, бывшие силовики Михаил Максименко и Борис Колесников и другие.

Применение психотропов — частный случай общей практики «Лефортово»: заключенный полностью зависит от воли следователя и сотрудников тюрьмы, о чем ему постоянно напоминают. Еще в момент прибытия подконвойному приходится отдать всю свою одежду и белье. «Ни в одной тюрьме такого нет. Представляете, например, олигархи — их сажают в тюрьму, отбирают всю одежду, дают штаны не по размеру», — описывает Светова. Отобранные вещи отдают на так называемую прожарку — дезинфекцию, процедуру, которая есть только в СИЗО «Лефортово».

После карантина унижение продолжается в камере. Практически все лефортовские сидельцы в своих воспоминаниях упоминают местный туалет — конусообразную конструкцию из нержавейки прямо в углу камеры, фактически никак не отделенную от жилой зоны. «Отделен он от кровати крохотной, узкой, не больше 50 см в высоту, кирпичной перегородкой. Никаких тайн, все на виду. В одной из камер на батарее сушатся корки грейпфрута. Думала — для чая, оказалось, нет. Для ароматизации воздуха», — писала журналистка Елена Масюк после посещения «Лефортово» в 2013 году. За пять лет до того Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал, что само содержание человека в «Лефортово» бесчеловечно и унижает человеческое достоинство. Пожаловался в ЕСПЧ один из лефортовских «госизменников» Валентин Моисеев — он обжаловал невозможность пользоваться туалетом в уединении и отсутствие сливного бачка, из-за чего заключенные были вынуждены наливать воду для смыва нечистот из раковины. Несмотря на решение ЕСПЧ, в «Лефортово» ничего не изменилось: только спустя 10 лет унитазы заменили в той части камер, до которых уже дошел ремонт в изоляторе, а перегородки сделали чуть выше , по словам члена ОНК Евгения Еникеева × . Попытки защитить приватность могут принести только проблемы: «Один заключенный очень жаловался, что не может ходить в туалет, потому что в глазок подглядывают тюремщики. Все потом привыкают, а этот парень не мог. Он с ними ругался, закрывал глазок, а это нарушение — потом могут не дать УДО и вообще не на тот режим посадят», — рассказывает Зоя Светова.

Правозащитники и адвокаты говорят, что сейчас в «Лефортово» не бьют и не пытают — но, судя по всему, могут быть исключения. В мае 2014 года в изоляторе был предположительно избит генерал МВД Борис Колесников . Колесникова и других сотрудников Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции обвиняли в попытке спровоцировать на взятку замначальника 6-й службы УСБ ФСБ Игоря Демина. Борцы с коррупцией объясняли, что все наоборот: ГУЭБиПК разрабатывал группу мошенников, расследование привело их к Демину, и от излишне усердных сторонников решили избавиться × . Когда на голове генерала обнаружили травмы, Колесников сказал, что «сам упал» и ударился, ему вторили сотрудники изолятора, но медэкспертиза установила ушиб головного мозга и переломы лобной и теменной костей черепа вследствие ударов тупым предметом. Позднее Колесников передал жалобу в ЕСПЧ, где обещал рассказать правду о том, как он получил травмы, если суд гарантирует ему конфиденциальность. Через два месяца после избиения Колесников погиб: по официальной версии, попросился в туалет во время допроса в Следственном комитете, растолкал конвоиров и выбросился с балкона шестого этажа. По неофициальной — вышел на балкон покурить со следователем, а вернулся правоохранитель уже в одиночестве , рассказывали защитники Колесникова × .

Несмотря на строгую охрану, в «Лефортово», бывает, гибнут заключенные.

О смерти в «Лефортово» в 1969 году мечтала юная диссидентка Валерия Новодворская . В «Лефортово» 19-летняя Новодворская оказалась после того, как в знак протеста против советской власти разбросала в Кремлевском дворце съездов листовки, на которых написала собственное стихотворение с критикой КПСС × . «В пролет не бросишься — все затянуто сетками из стали. Вены перерезать нечем. Повеситься невозможно — каждые 3-5 минут надзиратель заглядывает в глазок. Попытка задушить себя под одеялом нейлоновым чулком не удалась: у меня не хватало физических сил затянуть узел до смертельной нормы. Мои попытки негласной голодовки обнаруживались на 4-5-й день. Смерть в СИЗО была недосягаемым благом, изысканным дефицитом, сказочным сном». 

С приходом к власти чекиста Владимира Путина ФСБ превратилась в главную спецслужбу страны, а «Лефортово», всегда остававшееся символом всесилия ЧК, пережило новое рождение. Теперь тюрьма, как и при Сталине,  — место, куда отправляют опальных чиновников, силовиков и «врагов конституционного строя».

Чекисты ведут следствие по всем важным уголовным делам страны. Охрана гостайны и госбезопасности (статьи о госизмене, шпионаже, терроризме и экстремизме) — и так в ведении ФСБ. Дела госслужащих, криминальных авторитетов и крупных коррупционеров обычно достаются Следственному комитету — но, поскольку у СК нет своих оперативников, за помощью в оперативном сопровождении они все равно идут в ФСБ , объясняет адвокат Иван Павлов × .

Как результат — все самые статусные преступники страны рано или поздно оказываются в «Лефортово».

«Даже когда я иду по ее длинным коридорам, мне кажется, что его дух здесь витает. Очень многие из известных арестантов посажены именно этим высокопоставленным генералом ФСБ», — писал заключенный Шестун. Речь идет об Иване Ткачеве, которого Шестун демонстративно называет по отчеству — Иван Иванович. Ткачев — глава управления «К» Службы экономической безопасности ФСБ России, которое занимается контрразведкой в кредитно-финансовой сфере, а по факту сопровождает дела в отношении практически всех высокопоставленных чиновников и бизнесменов, которые в конце концов и оказываются в «Лефортово».

Ткачев приложил руку к аресту многих лефортовских сидельцев. На его счету практически все обвиняемые во взяточничестве губернаторы — Вячеслав Гайзер, Леонид Маркелов, Никита Белых, бывшие коллеги из силовых ведомств — Александр Дрыманов, Денис Никандров, Михаил Максименко, фигуранты недавних громких дел — экс-сенатор Рауф Арашуков, бывший глава Открытого правительства Михаил Абызов. Шестун попал в «Лефортово» тоже после конфликта с Ткачевым.